Эпидемический сыпной тиф

Распространение сыпного тифа

Сыпной тиф, по-видимому, также стар, как и история человечества. Г. Ф. Вогралик в 1935 г. писал о том, что сыпной тиф существовал уже в древнегреческом государстве и что так называемая аттическая чума, разразившаяся летом 430 г. до н. э. в Афинах во время одной из междоусобных войн и описанная древнегреческим историком Фукидидом (460-400 гг. до н. э.), на самом деле была крупной эпидемией сыпного тифа, что подтвердил в своем историческом исследовании и А. Н. Алексеев (1966). Родиной болезни, по мнению Nicolle, должна считаться Северная Африка, откуда она была перенесена древними греками (мореплавателями) в Европу. С другой стороны, В. М. Жданов (1964) считал, что не только Северная Африка, а бассейн Средиземного моря в целом является местом, где эволюция клещевых риккетсиозов, в частности марсельской лихорадки, шла через блошиный риккетсиоз до образования исторического сыпного тифа. В России сыпной тиф появился около 800 лет назад. Эпидемии этой болезни всегда сопровождали народные бедствия, были их следствием.

В истории известны факты, когда появление сыпного тифа в войсках резко меняло обстановку в армиях, в результате чего вместо побед они терпели поражение из-за больших людских потерь. Примером этому является описанная Фракасторо вторая эпидемия в 1527-1528 гг., когда французские войска, почти уже одержавшие победу над войсками неаполитанцев, должны были отступать ввиду тяжелых потерь от тифа, который в короткий срок уничтожил 30000 французов. Так было и в Тридцатилетнюю войну, когда шведская армия также вынуждена была отказаться от продолжения кампании против австрийцев под Нюрнбергом в 1632 г. В 1576-1577 гг. в Мексике от сыпного тифа погибло свыше 2 млн. индейцев. Более полное изложение в отечественной и зарубежной литературе получили эпидемии периода наполеоновских войн, во время которых сыпной тиф особенно свирепствовал. Эпидемии в русской армии получили отражение в работах Я. Щировского, Я. Говорова и других врачей.

С 1805 по 1814 г. сыпным тифом была охвачена почти вся Европа, распространение болезни носило характер тяжелой пандемии. Особенно бедственное положение создавалось во французской армии во время отступления ее из России, когда тысячи больных солдат были оставлены в различных городах на пути отступления, распространяя тем самым болезнь среди населения, которое и без того сильно страдало от французского нашествия. Только в Смоленске французами было оставлено от 15000 до 20000 больных сыпным тифом и дизентерией. А в Вильно (ныне Вильнюс) из 30000 французских военнопленных 25000 погибли от тифа. Так было на всем пути отступления наполеоновских войск. В Германии, например, насчитывающей тогда 20 млн. жителей, переболели около 10-15% населения, или 2-3 млн. человек, из которых 200000-300000 умерли (Добрейцер И. А., 1932).

Крупные эпидемии болезни среди войск обеих сторон наблюдались в русско-персидскую (1827-1828), русско-турецкую (1828-1829), польскую (1831) и особенно в крымскую (1854-1855) кампании. В Крымской войне особенно неблагоприятным оказалось положение во французских войсках, среди которых заболеваемость тифом доходила до 120 человек на 1000 при высокой летальности (около 50%), Не щадила болезнь и русские войска, о чем уже упоминалось ранее. Новая вспышка сыпного тифа в русских войсках была отмечена во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. когда в Дунайской армии заболеваемость тифом доходила до 134,3 на 1000 человек. Потери от ранений исчислялись в 36455 человек, а умерших от сыпного тифа было 16587 (Болдырев Т. Е., Елкин И. И., 1955).

Вторая половина XIX в. в Западной Европе была относительно благоприятной. Заболеваемость сыпным тифом не носила характера эпидемий даже в период франко-прусской войны 1870-1871 гг. благодаря принятым противоэпидемическим мероприятиям. В немецкой армии, например, были введены в этот период обязательное извещение о каждом лихорадящем больном, изоляция таких больных и помещение их в госпиталях отдельно от раненых, строгий карантин для военнопленных, дезинфекция транспорта и лазаретов. В русской же армии подобные мероприятия, несмотря на давно опубликованную работу И. А. Прибыля, не были восприняты должным образом, и, естественно, длительное время не было сделано правильных выводов о профилактике болезни. Этим и объяснялась высокая заболеваемость тифом еще в период русско-турецкой войны. Но уже по окончании последней в России убедились в необходимости проведения соответствующих мероприятий для предупреждения заболеваемости сыпным тифом. Прежде всего это касалось профилактики заноса сыпного тифа в Россию из возвращающейся на родину Дунайской армии. В этих целях в Николаеве, Одессе и Севастополе были организованы санитарные комиссии, в обязанность которых вменялось изолировать больных и дезинфицировать транспортные суда.

Более строгая и более стройная система противоэпидемических мероприятий была создана позже в Кавказской армии. И. Взоров в 1887 г. в диссертации «Сыпной тиф в войсках Кавказской армии описывает введение в указанной армии в 1880-1882 гг. экстренных мер извещений и организацию противоэпидемической борьбы. Было решено организовать систему наблюдений по борьбе с сыпным тифом. Для выявления путей заноса болезни специальными врачебными комиссиями устраивался осмотр на узловых пунктах всех прибывающих в войска как морским, так и сухопутным путем с соответствующей документацией, изучались пути следования вновь прибывающих, места их ночлега, болезни среди гражданского населения на пути следования. Проводилась термометрия прибывших в войска. Такое наблюдение было введено на всем пути от узловых пунктов и до мест назначения. Как отмечает автор, все главнейшие тракты осматривались специально командированными для этой цели врачами как до, так и во время следования новобранцев, и обо всем замеченном телеграммами сообщалось управлению.

Таким образом, из работы И. Взорова видно, что в Кавказской армии и среди населения не только проводились необходимые противоэпидемические мероприятия, но с 80-х годов прошлого столетия в русских войсках впервые в медицинской практике зародилась система, которую, по существу, следует рассматривать как систему, известную в настоящее время под названием санитарно-эпидемиологической разведки. Последняя позволила заметно улучшить борьбу с инфекционными болезнями вообще и с сыпным тифом в частности как в армии, так и среди населения, сделать ее более конкретной и целенаправленной. Именно благодаря этому в последнюю четверть XIX в. и в первые 10-15 лет XX в. вспышек сыпного тифа в русской армии почти не было, а среди населения они приобрели менее острый характер, но не прекратились полностью. В период русско-японской войны было относительно спокойно в войсках и среди населения, в том числе и в действующей Дальневосточной армии, где заболеваемость сыпным тифом не превышала 0,48 на 1000 человек. Всего было зарегистрировано 348 больных (Козловский Н., 1914).

Тем не менее во всех губерниях России в этот период отмечался сыпной тиф, и, как только население постигали голод и нищета, что повторялось довольно часто, вновь повышалась заболеваемость сыпным тифом. Показательными в этом отношении были голодные годы: 1891— 1892 (15,5 заболевших сыпным тифом на 10000 жителей) и1908-1910 (11,6 заболевших на 10000 жителей). Наибольшая заболеваемость всегда отмечалась среди беднейших слоев населения. Изучая причины сыпного тифа и поражаемость им населения в России, 3. П. Соловьев (1956) писал, что с 1900 по 1906 г. в Петрограде среди бедноты было 95% заболеваний, людей среднего достатка — 3,5% и богатых — только 0,8%. Жители углов, ютящиеся на койках и в ночлежках, составили 82% заболевших. То же самое подчеркивал и С. А. Новосельский в 1919 г., проделавший в свое время серьезную работу по изучению статистики и географического распространения сыпного тифа. Н. П. Гауль (1911) в своей диссертации писал, что заболеваемость и смертность от сыпного тифа в Петербурге в период с 1900 по 1909 г. была значительно выше, чем во всех иностранных городах и даже целых государствах, но при этом она была ниже, чем в Москве, Варшаве и Европейской России в целом. В эпидемию 1908-1910 гг. в России существенную роль в подъеме заболеваемости сыпным тифом сыграли переполненные тюрьмы и ссылки, которые явились очагами заболеваемости. Не случайно сыпной тиф имеет синоним — тюремный. Весной 1908 г. он принял наиболее широкое распространение в 36 губерниях России, которые славились наибольшим количеством тюрем. Особенно сильного развития сыпной тиф достиг в 1908-1909 гг., исходя главным образом из переполненных тюрем (Гамалея Н. Ф., 1910).

В течение 5 лет, предшествовавших Первой мировой войне, заболеваемость сыпным тифом в России колебалась в среднем от 6,2 до 11,6 на 10000 жителей (Добрейцер И. А., 1932). В 1916 г. она повысилась, но подлинно грозный характер сыпной тиф принял в годы гражданской войны, особенно в 1918-1920 гг. Это была эпидемия, которая по количеству заболеваний, их характеру и территориальному охвату не имела себе равных (Сысин А. Н., 1921). За этот период зарегистрировано 6117678 больных сыпным тифом, хотя эта цифра и не могла отражать фактическую заболеваемость того периода в связи с далеко не полной регистрацией заболевших (Башенин В. А., 1955). Заболеваемость составляла 330 человек на 10000 жителей в 1919 г. (Сысин А. Н., 1919, 1921) и 375,7 на 10000 жителей в 1920 г. (Плетнев Д. Д, 1922). Даже в 1922 г. показатель заболеваемости сыпным тифом исчислялся в 158 на 10000 (Рогозин И. И., 1955). В литературе приводились и другие более высокие цифры. Л. В. Громашевский в известном руководстве «Частная эпидемиология» (1947), ссылаясь на специально проведенные Л. М. Тарасевичем исследования, писал о том, что в эти годы в нашей стране переболело около 25% населения. Конечно, эта цифра слишком завышена. Прав, повидимому, И. А. Добрейцер, когда он после учета поправок ряда авторов, в том числе и Л. М. Тарасевича, определил число больных в нашей стране в 1918-1922 гг. в 20 млн. человек. Особенно высокой (до 60%, по Д. К. Заболотному) заболеваемость была среди медицинского персонала. В этот период от сыпного тифа сильно пострадала и Красная Армия, в которой переболело 464000 человек (Вовси М. С, 1955), или 130,7 человека на 1000 (Добрейцер И. А., 1932).

С 1921 г. заболеваемость пошла на убыль и больше уже никогда не достигала прежних цифр. За 5 лет Первой мировой войны она колебалась от 6,2 до 11,6 на 10000 населения.

В период между Первой и Второй мировой войнами сыпной тиф встречался во многих странах всех континентов, кроме Австралии, но сколько-нибудь серьезных вспышек его не отмечалось. В Европе регистрировались единичные случаи болезни, причем в Польше, Югославии, Испании и Португалии заболеваемость была заметно большей по сравнению с другими странами. Высокая заболеваемость была во французской Северной Африке. То же самое можно сказать и о некоторых других колониях Африки, а также о странах Южной Америки. Вторая мировая война дала новую «пищу» для сыпного тифа, причем не только в тех странах, где он «прижился», но и в тех, где он до того не наблюдался. О наличии заболеваемости сообщалось в печати Англии и Франции. Сильные вспышки имели место в Польше, Югославии, Румынии, Болгарии, Молдавии, Венгрии, Италии (особенно в Неаполе, где за 3 мес. 1943-1944 гг. заболели более 1400 человек, а летальность составила 13,9%), Греции, Турции, Алжире, Французском Марокко, Египте (23% в 1943 г. с летальностью в 14%), в Иране и Ираке, где летальность достигала 12%, а также в Японии, Корее после прекращения там военных действий (Башенин В. А., 1955). Очень высокая заболеваемость сыпным тифом была в Германии, особенно в концентрационных лагерях (Бароян О. В., 1968). По Burgdorfer (1976), в 1945 г. в Германии и Австрии более 90% от всего числа больных сыпным тифом было зарегистрировано в концентрационных лагерях.

В период Великой Отечественной войны в нашей стране в движении находились миллионы людей, что способствовало распространению болезни. Однако, несмотря на это, отечественное здравоохранение с честью справилось с возложенными на него задачами по борьбе с инфекционными болезнями, в том числе и с сыпным тифом, как на фронте, так и в тылу. Широкая система санитарных мероприятий, организация водоснабжения, банно прачечного дела, обязательные прививки против тифа всем военнослужащим и некоторым группам рабочих способствовали тому, что впервые в истории ведения войны страна не знала эпидемий сыпного тифа. Правда, заболеваемость несколько увеличилась по сравнению с предвоенными годами, но это не имело характера эпидемий. Как отмечая В. М. Жданов (1956), отдельные небольшие вспышки были не в первой (наиболее тяжелой), а во второй половине войны, причем преимущественно на территориях, освобожденных от временной немецкой оккупации (главным образом Украина, Белоруссия, западные районы России), где населенные пункты были разрушены, а сеть здравоохранения уничтожена.

Указанное сравнительное благополучие в отношении заболеваемости сыпным тифом при наличии большого ущерба, нанесенного Советскому Союзу войной, явилось следствием высокого экономического уровня нашего государства и правильной организации системы здравоохранения, наличия единой доктрины в практике военной медицины, а также большого количества врачей, фельдшеров и медицинских сестер, активно занимавшихся профилактикой инфекционных болезней. И не случайно в Советском Союзе в 1950 г. заболеваемость сыпным тифом была самой низкой за весь предшедствующий период — в 372,5 раза ниже показателя 1920 г. (рис. 2).

В последние десятилетия заболеваемость сыпным тифом в нашей стране носит выраженный спорадический характер и близка к полной ликвидации. Так, в 1965 г. удельный вес сыпного тифа в общей инфекционной заболеваемости составил всего 0,07% (Бароян О. В., 1968), причем с 1958 г. регистрируется, по существу, лишь болезнь Брилля, заболеваемость которой в 1985 г. снизилась более чем в 10 раз по сравнению с 1958 г. В странах, где продолжает оставаться низкий социально-культурный и материальный уровень жизни населения, где неблагоприятны жилищные условия, сыпной тиф все еще создает тревожную эпидемиологическую ситуацию. В последнее время это в основном касается развивающихся стран. К ним относятся преимущественно страны Африки (Бурунди, Эфиопия, Руанда) и Латинской Америки (Мексика, Эквадор, Перу и т. д. ).



Рис.2. Динамика заболеваемости сыпным тифом в СССР с 1913 по 1967 г. (по Барояну О.В., 1968).

По оси абсцисс — годы, по оси ординат — число заболеваний
*) В 1958 г. и далее регистрируется почти только болезнь Брилля
(П.Н.Бургасов, 1987).